– Ты что, заснул?

– Угу...

Он отвернулся к стене, сжимая в руке ватный комочек с красными мазками. На сердце скребли кошки. Лучше бы скорей на боевые, когда играешь в орлянку со смертью, тягостные размышления невольно уходят на второй план...

Глава 4.

Боевая операция

«Новое» оружие, поступившее для изучения во вторую роту, оказалось известными по фильмам о войне автоматами «ППШ» и пистолетами «ТТ». Разведчики с интересом вертели в руках тяжелые, грубоватые автоматы, совали пальцы в овальные окна кожуха, удивлялись примитивным предохранителю и переводчику огня.

– Это что, они лучше «акаэмов»? Или наших «АКСУ-74»? – громко недоумевал Бритый Гусь.

– Выбор оружия определяется тактико-политическими условиями предстоящей операции, – объяснил новый инструктор – бугрящийся накачанными мышцами коротко стриженный мужик лет тридцати пяти, в полевой форме без знаков различия. Откуда он взялся, никто не знал, фамилию и имя он тоже не называл, представился прозвищем: Спец. Крупная голова, развитые надбровья, ярко-голубые глаза, странный, нездешний загар... Оружие само прыгало к нему в руки, само разбиралось и собиралось, заряжалось и наводилось на цель, само стреляло – он только придерживал его и передавал холодной стали свою убийственную энергию.

Эта энергия ощущалась на расстоянии как сигнал опасности, так реагирует тренированный организм разведчика на тонкую проволочку минной ловушки. Спец был настоящим хищником, куда большим, чем даже майор Шаров Тигр против волкодава. И когда он вел занятия, майор, хотя и не смешивался с солдатами, выполнял роль прилежного ученика.

– Оно морально устарело, но не потеряло надежности, просто к нему надо привыкнуть. У «ТТ» мощный бой, но нет самовзвода – развивайте большой палец. У «ППШ» очень высокий темп стрельбы, контролируйте спуск, а то вмиг расстреляете боезапас.

– Значит, не в страну «А», – зашушукались разведчики. – Иначе пошли бы с обычными «АК», без всяких заморочек...

Селедцов и офицеры политотдела ежедневно вели с ротой усиленные политзанятия, но на уровне общих слов: мировое противостояние империализма и социализма, интернациональный долг, экспансия агрессивных военных блоков и геополитические интересы СССР, мужество и героизм, которые надо проявить и которые будут высоко оценены Родиной. Из всего этого следовало, что они ровно ничего о предстоящем задании не знают.

Похоже, что подробности были известны только Спецу и двум его помощникам – столь же немногословным, так же виртуозно владеющим оружием и с тем же необычным загаром на серьезных, как боевые маски, лицах.

– Вот исходный рубеж, – на песке полигона они прочертили длинную линию. – Вы скрытно выдвигаетесь на рубеж атаки – это еще полторы тысячи метров. Объект атаки... э... двухэтажное здание, вот типа этого...

Спец указал на полномасштабный макет жилого дома. Он не был поврежден пулями и взрывами: здесь отрабатывался захват офицеров противника по месту их жительства.

– Объект защищен колючей проволокой под током, минным полем и глухим бетонным забором высотой два с половиной метра, по гребню – битое стекло. Точно такое препятствие есть у вас на тропе разведчика. Задача роты – скрытно сделать проходы, по возможности скрытно преодолеть забор, нейтрализовать охрану и захватить здание. Дежурная смена – сорок бойцов. Резерв – тридцать. Время прибытия резерва – пять-семь минут. Таким образом, вы имеете полуторакратное превосходство в живой силе – это ваш первый плюс...

Инструктор говорил отрывисто, но емко. Предстоящая операция начинала приобретать смутные очертания.

– Кроме того, охрана уступает вам в уровне боевой и морально-психологической подготовки – вот второй плюс. К тому же они настроены на сторожевые функции и не готовы к серьезному бою. На каждый автомат дежурной смены приходится семьдесят патронов. Ваш боезапас – пятьсот патронов и пять гранат. Это решающий козырь! Вопросы есть?

– Суть боевой задачи? – спросил Шаров. – Операция проводится не ради захвата дома!

Спец внимательно взглянул на майора, уголки жестких губ едва заметно дрогнули.

– Роте будет придана особая группа под моим командованием, имеющая собственную боевую задачу. Ваша задача – деблокировать здание. После входа внутрь мы выполним свою. Еще вопросы?

– Местные условия? – снова спросил майор. – Климат, ландшафт, почва, опасные животные...

– Условия аналогичны этим. – Тяжелый ботинок инструктора постучал по покрытой песком растрескавшейся земле. – Конечно, есть свои нюансы. Еще вопросы?

– У меня много вопросов, не меньше сотни, – мрачно сказал Шаров. – Толщина забора? Может, использовать направленный взрыв? Или кумулятивную гранату? И так далее?

Спец улыбнулся. Было заметно, что его губы не привыкли к такому движению.

– Чувствую, что вы побывали за речкой [27] , товарищ майор. Нюансы мы с вами еще обговорим. И очень подробно. А пока прошу дать команду личному составу с сегодняшнего дня отращивать гражданские прически. И еще – особая рота должна быть изолирована от всех остальных...

По уважительному обращению Вольф понял, что звание у инструктора ниже, чем у Шарова. Иначе он сказал бы просто «майор».

Подготовка длилась полтора месяца. Всего четыре упражнения: преодоление колючей проволоки, проход через минные заграждения, бросок через забор, штурм здания. Работали исключительно ночами. «ППШ» были в два раза тяжелей привычных автоматов, при стрельбе пламя выбивалось не только из среза ствола, но и из трех отверстий кожуха: в стороны и вверх. Но к этому быстро привыкли, тем более что оружие оказалось довольно прикладистым и прицельным.

– Только не валяйте в песке, – предупредил Деревянко. – Это не «калаш» – сразу заклинит!

Лейтенант вел хронометраж действий каждой боевой группы и однажды отозвал Вольфа в сторону.

– Мне кажется, Киреев не воспринимает тебя как командира. Это так?

Вольф кивнул:

– Они со Шмелевым держали шишку во взводе, я для них был салагой. Теперь Шмеля нет, а меня поставили на группу. Ему обидно, вот и пытается показывать самостоятельность.

– Короче, так, – взгляд Деревянко был холодным и жестким. – Киря сачкует на проволоке и заборе. Из-за него результат у вас на три секунды ниже, чем в других группах. Значит, они пройдут, а вас, спохватившись, начнут мочить из всех стволов. И ребятам наплевать – кем он тебя считает. Ты командир, без пяти минут орденоносец. Заставь его это понять!

Легко сказать «заставь»... Вольф почесал затылок.

Все полтора месяца особая рота жила в палатках, разбитых на пустыре за тропой разведчика. Сюда привозили пищу, отсюда строем водили в баню после ночных занятий, когда вся бригада смотрела мятые казарменные сны. Связаться с Софьей Васильевной не было никакой возможности, но Вольф постоянно думал о ней и мечтал увидеть хотя бы на расстоянии.

Такая возможность представилась Первого мая. Особую роту вывели на традиционный парад. Когда их «коробка» чеканила шаг перед невысокой трибуной, Вольф неожиданно увидел среди унылой маскировочной ткани командирских мундиров живое красное пятно. Софья Васильевна стояла между генерал-майором Раскатовым и его боевым заместителем полковником Чучкановым. Но если те с каменными лицами прижимали ладони к козырькам фуражек, то женщина весело улыбалась и махала ладошкой. Вольфу хотелось думать, что ему.

Ночью, после отработки проволоки и проходов, Вольф объявил перекур. Исходила жаром раскаленная за день земля, со стороны полигона доносились беспорядочные очереди: первый взвод отрабатывал штурм. Тяжело дышали бойцы, почти все курили.

– Слышь, я не понял, а чего эта баба на трибуне делала? – неожиданно спросил Киря.

– Она ж переводчица, – пояснил Лисенок, никогда не вникающий в суть вещей и слепо верящий объяснениям.

– Что переводить-то? – хохотнул Киря. – Знаешь песню: «Переводим мы любовь с итальянского»...